Срочно нужен гробовщик [Сборник] - Дороти Сейерс

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, — проговорила она охрипшим от слез голосом. — Не хотела. Но мне показалось, что он умер.

Горе ее было огромно и безутешно — так открыто предаются отчаянию маленькие дети. Всю гордость младшего отпрыска Палинодов поглотили слезы и чувство беззащитности. Ее бесформенное пальто, скорее странное, чем никудышное, придавало сгорбленной фигурке Клайти еще более жалкий вид.

— Я думала, что он умер.

— Но он жив. — Чарли Люк умудрился произнести эти слова в виде протяжного рыка. — Как вы нашли его здесь? Вы знали, что он на чердаке?

— Нет. — Клайти подняла голову и посмотрела на Кампьена; лицо ее было красное, опухшее и в грязных подтеках, как у плачущего ребенка. — Нет. Я только знала, что ему позволили держать здесь мотоцикл. Он вчера договорился. Вечером мы расстались довольно поздно, после десяти. Вы видели, когда я вернулась. А сегодня утром я ждала у себя в конторе его звонка. — Она едва сдерживала слезы, и вдруг они так и полились у нее по щекам, маленькому вздернутому носу. Кампьен достал платок.

— Может быть, вы поссорились? — сказал он.

— Нет, нет! — Судя по тону, такое невозможно было представить. — Он всегда мне звонил в это время. Это были почти деловые звонки. Он продавал нам фотографии, то есть не он, а его фирма. А сегодня утром не позвонил. Мисс Ферраби — мы с ней вместе работаем внизу — должна была вот-вот прийти. Я пришла пораньше и… и…

— И вы позвонили ему на работу? — Кампьен смотрел на нее сквозь круглые очки с бесконечным сочувствием.

— На работе его не оказалось, — ответила она. — Мистер Ку-линг, они работают вместе, сказал, что он не приходил и что если он не болеет, то дело плохо.

Чарли Люк провел ладонью по глазам, Кампьен смотрел все так же сочувственно.

— И вы позвонили ему домой, — ласково сказал он.

— Нет, у него нет дома. Я позвонила его хозяйке. Она… она… это было ужасно.

— «Нет, мисс, нет, кто бы вы ни были!» — Чарли Люк издал пронзительный, полный презрения звук, имитирующий также и телефонные помехи. — «Нет! И раз уж вы мне позвонили, скажу вам прямо — постыдились бы! Целыми ночами где-то шляется… платит гроши… бездельник… я бедная женщина, должна на что-то жить, у меня не благотворительное заведение…» Что сделала старая чертовка? Выгнала его?

Первый раз Клайти взглянула прямо ему в глаза; трагедия, горе, даже любовь на миг уступили место изумлению.

— Откуда вы знаете?

Участковый инспектор был молод и даже по-своему красив. И в эту минуту оба этих качества нельзя было не заметить.

— Она поступает так не впервой, — сказал он и добавил с трогательной нежностью, неожиданной для Кампьена: — Успокойся, малыш, выше голову. Это очень обидно, но рано или поздно человеку приходится однажды пережить такое. Стало быть, мамаша Лимон дождалась его возвращения и выгнала вместе с парой рубашек и портретом матери. Так ведь?

Мисс Уайт громко всхлипнула.

— И он, наверное, устроился на ночь возле своего мотоцикла. Верно?

— Это единственное, что у него есть, кроме меня.

Инспектор перехватил взгляд Кампьена и отвернулся.

— Понимаю, — сказал тот. — Седина-то ведь еще не посеребрила вашу голову.

— А какая у меня была шевелюра! — рассеянно проговорил Люк и нагнулся еще раз над раной, рассекшей голову. — Волосы очень густые, — произнес он. — Это, наверное, его и спасло. Однако удар нанесен опытной рукой. Гнусное дело. Кто-то знал, что делал. — Он опять повернулся к Клайти: — Как я понимаю, вы ушли из редакции и прибежали сюда — вдруг он здесь, или хотя бы его следы? Дверь была не заперта?

— Да, мистер Пузо хотел сегодня врезать замок. Мы только вчера сняли этот сарай.

— Значит, сарай принадлежит отцу и сыну Пузо?

— Старику, но сдал его сын. Думаю, старик не сразу об этом узнал.

— Понятно. Вернемся к вашим действиям. Вы выбежали из редакции, поспешили сюда. Поискали его в сарае. А как вы догадались подняться сюда?

Мисс Уайт явно заколебалась. В ее колебании, однако, не было ничего подозрительного.

— Я не знала, где еще искать, — сказала она наконец. — Если его нигде нет, значит, он ушел насовсем. Мне стало так страшно. Вы ведь знаете, что чувствуешь, когда кто-нибудь потерялся?

— Да, конечно, — вполне серьезно ответил Кампьен. — Вы, значит, огляделись кругом, увидели лестницу и поднялись сюда. Мне думается, вполне естественный поступок, а, инспектор?

— Думается — самое подходящее слово, — хмыкнул Люк. — И что дальше?

С лица Клайти схлынула краснота; щеки осунулись и стали белее снега.

— Я увидела его, — сказала Клайти. — И подумала, что он умер.

Внизу послышались шаги — явилось подкрепление.

— Еще один вопрос, Люк, — колеблясь, проговорил Кампьен.

— Как его зовут?

— Говард Эдгар Уиндем Даннинг. Во всяком случае, это имя стояло у него на правах, когда мы последний раз их проверяли.

— Люк изо всех сил старался подавить в себе даже тень раздражения.

— Я зову его Майк, — просто сказала мисс Уайт, одержав победу над Люком.

Первым поднялся по лестнице сержант Дайс; обернувшись, он хотел помочь доктору, который отнесся к его порыву с явным недовольством.

Увидев его, Кампьен в ту же секунду опознал в нем доктора Смита. С некоторым удивлением отметил про себя, что никогда не видел доктора и узнал его единственно по описанию инспектора.

— Доброе утро, Люк, что у вас тут стряслось? Еще одна трагедия? А это кто? О Господи!

Он говорил короткими предложениями, голос у него был мягкий и спокойный. Он приблизился к своему пациенту с той уверенностью, с какой человек подходит к лично ему принадлежащей вещи.

— Ваш посланный не мог найти полицейского врача и обратился ко мне, — продолжал он, опускаясь на колени возле неподвижного тела. — Не загораживайте, пожалуйста, свет. А, это вы, Клайти. Что вы здесь делаете? Ладно, это неважно. Подвиньтесь немного назад. Вот так. Ого!

Затем воцарилось долгое молчание, и Кампьен, стоявший рядом с Клайти, чувствовал, как она вся дрожит. Люк стоял сразу за доктором, сунув руки в карманы, его огромные плечи ссутулились, и он вдруг очертаниями стал походить на огромную палицу — орудие убийства.

— Да, да… А он жив, и это настоящее чудо. У него, видно, стальной череп. — Слова звучали веско и как-то холодно. — Чудовищный удар, Люк. Зверский. Кто-то хотел его убить. Парень совсем еще молодой. Позвоните в больницу Святого Ббды. Скажите, что нужна неотложная помощь.

Дайс поспешил вниз, а Люк тронул доктора за плечо.

— Чем нанесен удар? Вы могли бы сказать?

— Покажите мне орудие убийства, и я вам отвечу. Я не ясновидящий. Могу сказать одно — удар нанесен каким-то специальным орудием.

— Вот как? Не гаечным ключом, например, а настоящей дубинкой?

— Скорее всего. Но, конечно, хорошо бы ее найти с вещественными доказательствами — кровью и прилипшими к ней волосами. И возможно, преступник-обладает огромной физической силой.

— А если окажется, что нет?

— Тогда, значит, орудие убийства было очень тяжелое. Вот пока, Люк, и все. Надо перенести его на постель. Он озяб. Здесь нечем его укрыть, кроме этого плаща на рыбьем меху?

Клайти тотчас же сняла пальто-реглан, которое было ей и длинно и широко, и молча подала его доктору. Он протянул было руку за ним, помедлил, взглянул на нее и понял — противиться бесполезно. Опять пощупал пульс и, надевая часы, кивнул как бы отрешенно.

— Когда это могло случиться, доктор? — спросил Люк.

— Трудно точно назвать время. Он очень замерз. Думаю, что не смогу ответить на ваш вопрос. Возможно, поздно ночью или на рассвете. Ну что же, давайте поднимем его.

Кампьен взял мисс Уайт за локоть.

— Теперь все будет в порядке, — сказал он. — Я посоветовал бы вам пойти домой и надеть что-нибудь теплое.

— Я никуда не пойду. — Ее рука была бесчувственна, как неживая. — Я поеду с ним.

Клайти была сейчас совершенно спокойна, даже бесстрастна, что вызвало у доктора некоторую тревогу. В ее тихом упрямстве было что-то от самонадеянности мисс Эвадны.

— Оставьте ее, — сказал доктор, взглянув на Кампьена. — Будете спорить — только ухудшите дело. Она может подождать в больнице. Молодой человек в тяжелом состоянии.

— Доктор Смит, — в сдержанном голосе Клайти прозвучало беспокойство.

— Да?

— Я могу надеяться, что вы ничего не скажете ни моим теткам, ни… ни дяде Лоренсу?

— Разумеется, — ответил доктор довольно рассеянно. — Я, знаете ли, дорогая Клайти, не отношусь к тем людям, которые жаждут делиться новостями с любым и каждым. И сколько рремени это длится?

— Семь месяцев.

Доктор тяжело поднялся с грязных половиц и руками отряхнул брюки.

— Вам восемнадцать с половиной, кажется? — спросил он. Его маленькая головка на тонкой шее качнулась в ее сторону, а озабоченный взгляд пытался поймать в фокус ее лицо. — Да, тот самый возраст. Камень можно кинуть только в дурака постарше. По-человечески можно понять. Стало быть, у вас в семье намечаются перемены, если мне позволено будет заметить. Вы были рядом, когда это произошло.